На голой ветке
Ворон сидит.
Осенний вечер.
А.Вурдов, автор Кандзявых эссе «Японский для души» пишет: «...так уж получилось, но ни в одном из источников, имеющихся в распоряжении автора Кандзявых эссе, не удалось найти данное произведение в виде, в котором глагол „томару“ был бы записан иероглифом».
А может быть, и в оригинале запись такая же, позволяющая помыслить многое? Давайте представим сумерки, которые в Японии могут быть только поздней осенью. Из-за того, что она — южная страна, никаких «подмосковных вечеров», когда речка серебрится не то от месяца, не то от серебристо-хрустального темнеющего неба, и этот постепенный приход темноты тянется, тянется чуть ли не до рассвета, — такого там быть не может. Там, в южных широтах, как только солнце скрылось за горизонтом, так на землю падает тьма — бархатная, иссиня-черная. И только глубокой осенью, когда солнце садится не за гору, а в тучи, на некоторое время повисает серо-фиолетовый сумрак.
И в этом сумраке поздней осени ворона — дневная птица — устраивается на ночлег. Она прилетела и села на сухую ветку, и, пытаясь устроиться поудобнее, перебирает лапками по ней, а от ветки — она же сухая! — потрескивая, отшелушиваются кусочки коры и падают на землю.
А.М.Вурдов Японский для души. Кандзявые эссе (Издание второе дополненное и исправленное) - Сыктывкар Изд-во „Юки“ 2006, стр. 144-149
Возня вороны на ветке дело, действительно, длительное, она не просто прилетела — крылья сложила и сидит («ворона остановилась и пребывает в остановившемся состоянии — (села и) сидит», стр. 149), только вот «томару» в смысле «устраиваться на ночлег», «проситься заночевать», по-видимому, прерогатива людей, а не животных.
А еще третий «томару» — оставаться, задерживаться — тоже придает свой оттенок — ворону задержала (остановила) ночь, она села и устраивается на ночлег.
Поэтому этот стих я бы, пожалуй, перевела так:
На засохшей ветке
ворона пристраивается ночевать
Сумерки поздней осени.
Увы, без сохранения мелодии стиха. Да и как ее сохранить, если то, что существенно для японской фонетики, для русского языка кажется более чем странным? Ведь счет 5-7-5 относится не к слогам, а к "морам", где в счет идет все: и удлинение гласных, и удвоение согласных.
Для справки (из мультимедийного самоучителя Japanese DeLuxe):
«Слоги японского языка могут быть краткими и долгими. Краткий слог включает в себя одну мору, долгий — две моры.
Например: [куки] стебель 2 моры; [ку:ки] воздух 3 моры.
Морой является также согласный звук „н“: [нихон] Япония 3 моры.
Слог с долгим согласным содержит две моры: [киппо] билет 3 моры.
Слог с мягким согласным (хоть и записывается двумя буквами) содержит одну мору: [ися] врач 2 моры.
Мора имеет очень важное значение как единица ритма японского языка. Определенные закономерности ритма, а именно сочетание строк из семи и пяти мор являются естественными для японца».
Разбор „Вороны“ по морам:
_карэ_эда_ни (5)
_карасу_но_томаритару_я (10)
_аки_но_ю:гурэ (7)
Переводы стр.149 (с учетом того, что теперь ритмической единицей является слог) :
На голой ветке (5 слогов)
Ворон сидит. ( 4 слога)
Осенний вечер. (5 слогов)
На голом суку (5 слогов)
Примостилась под вечер ворона — (10 слогов)
Кончается осень. (6 слогов)
Еще один перевод (Владимир Соколов, „Японская лирика“ Москва-Минск, 2005):
На черной ветке (5 слогов)
Ворон расположился. (7 слогов)
Осенний вечер. (5 слогов)
Моя попытка перевести его еще раз:
На сухой ветке (5 слогов)
Ворона собралась заночевать (10 слогов)
Осенние сумерки (7 слогов).
