На главную Далее
Содержание
4. Я — вещь.
4.1 Я принадлежу Миру.
4.11 Если бы я не принадлежал Миру, то Мир не являлся бы мне мною, но он является мне мною.
4.111 Следовательно, я принадлежу Миру.
4.112 Сам акт явления свидетельствует о том, что являющееся не есть то, что явилось (то, что явилось не есть то, что является).
Однако, он [сам акт явления] свидетельствует о том, что являющее явленное есть.
4.113 Таким образом, Мир есть и я есть, ибо принадлежу Миру.
Однако, Мир является мне мною [вещь], следовательно: я существую как вещь.
4.12 Я был бы Миром, если бы Мир не являлся мне мною [вещью].
4.121 Если бы я не был, то Мир не мог бы являться мне мною.
Однако, то, что Мир является мне мною не значит, что это явление и есть Он [я].
4.122 Таким образом, я есть, ибо принадлежу Миру.
Однако, я не есть Мир, поскольку Мир является мне мною.
4.123 Это противоречие, поскольку я или принадлежу Миру, а потому — есть, или меня нет, но тогда я не принадлежу Миру, а потому Он не может являться мне мною.
4.13 Однако, Мир является мне мною, а следовательно: я — вещь.
4.131 Я являюсь мне Миром как вещь [имя], проявляю себя [значение].
4.132 Отношения меня как вещи [фигура] с другими вещами [фон] определяет моё существование [значение].
4.133 Мои значения образуют схему меня.
4.2 Я — не есть Мир.
4.21 Я знаю о своём существовании.
4.211 Следовательно, я проявляю себя как вещь [значение].
4.2111 Поскольку я проявляю себя как вещь, я существую [значение].
4.2112 Я существую, т.е. являюсь (Мир является мне мною), а следовательно, меня нет.
4.2113 Если меня нет, то я не есть Мир, который есть.
4.212 Если я проявляю себя как вещь [фигура], то нахожусь в отношении с другими вещами [фон].
4.2121 Я нахожусь в отношении с другими вещами, следовательно: я нахожусь в отношении с тем, что существует, но не с тем, что есть.
4.2122 Если я не нахожусь в отношении с тем, что есть, следовательно меня нет.
Иными словами: я проявляю вещь, существуя как вещь [значение], но не как Мир, т.е. не как то, что есть.
4.2123 Поскольку меня нет, я не могу знать то, что есть [Мир], поскольку если бы Мир [есть] был известен мне, то я бы о Нём знал, если бы я о Нём знал, то между мной и Миром была бы граница, в этом случае Он бы уже не был целостным, а следовательно, Он не был бы Миром, что нелепо.
4.213 Однако, я знаю о своём существовании, следовательно:
4.2131 Я тот, кто знает о своём существовании.
4.2132 А также я тот, кто существует.
4.2133 Наконец, я ещё и тот, кто свидетельствует своё существование.
4.22 Я рефлексирую себя самого.
4.221 Представим, что я бы не рефлексировал себя самого, тогда:
4.2211 Я бы не знал о своём существовании, однако, я знаю, о своём существовании.
4.2212 Я свидетельствую своё существование, следовательно: мною устанавливается связь между мною и другими вещами
4.2213 Иными словами: рефлексия предполагает наличие рефлексирующего, рефлексируемого, а также свидетельствующего свою рефлексию.
4.222 Я рефлексирую себя, создавая целокупность себя.
4.2221 Мир является мне мною неограниченное число раз, однако, я, являемый Миром разными вещами, всякий раз знаю, что это я.
4.2222 Поскольку, нельзя рефлексировать пустоту [вещь], а для рефлексии необходимо рефлексируемое, следовательно, я рефлексирую не себя [вещь], но своё значение, т.е. отношение фигуры и фона, то, что существует.
4.2223 Следовательно, целокупность меня [моя схема меня] — это множество значений меня, множество, равное количеству отношений [контактов] меня с другими вещами моей схемы мира.
4.223 Рефлексия — это установление связи между двумя другими вещами.
4.2231 Поскольку три вещи не могут находится в одном отношении, следовательно: рефлексия, предполагающая наличие рефлексирующего, рефлексируемого и свидетельствующего свою рефлексию — не отношение, а связь.
4.2232 Отсюда: я как свидетельствующий свою рефлексию — наделяю две вещи связью, которая не есть отношение, но вещь, существующая в отношении.
4.2233 Следовательно, существование меня, свидетельствующего свою рефлексию, есть признак границы между моей схемой мира и моей схемой меня.
4.23 Я — закрытая система [целокупность].
4.231 Рефлексия — это действие [акция] с целыми.
4.2311 В целостности операции невозможны из-за отсутствия границ.
4.2312 Следовательно, сама возможность рефлексии свидетельствует о том, что я оперирую не целостностью, но с целыми.
4.2313 Поскольку рефлексия обеспечивается границей между целыми (между моей схемой мира и моей схемой меня), следовательно: я рефлексирую, противопоставляя себя как целое целым.
4.232 Если я могу противопоставлять себя другим вещам, то граница пролегает между мной и вещами, которым я себя противопоставил.
4.2321 Отсюда следует что, я ощущаю себя не в отношении с другими вещами, но через противопоставление себя другим вещам.
4.2322 Поскольку я ощущаю себя лишь в противопоставлении, то в случае рефлексии нельзя говорить, что я (свидетельствующий свою рефлексию) нахожусь в отношении с другими вещами, ибо я в оппозиции к ним.
4.2323 Однако, в этом случае уже нельзя говорить о существовании меня [вещи], которое есть отношение, но лишь о наличии меня.
4.233 Если же я не существую, а наличествую, то у меня нет значения как вещи.
4.2331 Поскольку я не существую, но наличествую, то я не нахожусь в отношении с другими вещами, но в связи с ними.
4.2332 Поскольку же это я устанавливаю эти связи, то это мои связи, а следовательно, я наличествую из самого себя, а не от Мира.
Иными словами, я замкнут в самом себе.
4.2333 Следовательно: рефлексируя самого себя, я не вещь, которой мне мною является Мир, но лишь представительство меня мне.
4.3 Мир является мне мною.
4.31 Я существую своим значением.
4.311 Если Мир является мне мною, я должен иметь значение.
4.3111 Моё значение — это отношение меня [вещи] (где я сам — отношение фигуры и фона) и других вещей [значений].
Однако, для этого я проявляю вещи моей схемы меня, что возможно благодаря рефлексии.
4.3112 При этом рефлексия — это противопоставление меня [вещи моей схемы меня] другим вещам [моей схемы мира].
Следовательно, рефлексируя, я не нахожусь в отношении меня и других вещей, но в отношении с вещами схемы меня и в связи с вещами моей схемы мира.
4.3113 Отсюда, рефлексируя, я теряю значение.
4.312 Если Мир является мне мною, я должен существовать.
4.3121 Однако, всякая вещь существует лишь в отношении с другими вещами, в связи же она лишь наличествует.
4.3122 Рефлексируя самого себя [моя схема меня], я оказываюсь в отношении с вещами схемы меня, но противопоставленным вещам моей схемы мира.
4.3123 Отсюда: рефлексируя, я перестаю существовать.
4.313 Я наличествую.
4.3131 Поскольку Мир является мне мною, я должен существовать как вещь, будучи в отношении с другими вещами.
4.3132 Однако, Мир является мне мною неограниченное число раз.
И хотя я и являюсь каждый раз разными вещами, но это всегда я.
Поэтому я существую, как моя схема меня, т.е. как целокупность меня.
4.3133 Поскольку же, рефлексируя, я нахожусь в отношении с другими вещами моей схемы меня, я уже не могу быть в отношении с вещами моей схемы мира, но я устанавливаю связи между мной [моя схема меня] и вещами моей схемы мира.
4.32 Я наличествую как означающее.
4.321 Я как вещь имею значение, будучи в отношении с другими вещами и таким образом существую.
4.3211 Однако, значение может быть означено, моё означивание происходит через рефлексию.
4.3212 Моя лингвистическая картина мира — это место, где я обретаю своё означаемое.
4.3213 Означенный, я перестаю существовать и наличествую.
4.322 Наличествуя, я не существую как вещь, но представлен словом (или другим знаком, его заменяющим).
4.3221 Слово — вещь, однако, оно используется мною как означаемое.
Иначе: слово — вещь, которая увязана [связь] мною с другой вещью, а потому не существует с ней в отношении, но наличествует.
4.3222 Поскольку все связи — это мои связи [мною устанавливаемые], то обозначая себя словом, я существую сам в себе и для себя.
4.3223 Иначе: означая себя словом (или другим знаком, его заменяющим), я перестаю существовать в отношении с другими вещами (в том числе с вещами схемы меня), но лишь наличествую.
4.33 Означающие определяют моё место в моей лингвистической картине мира как означающего.
4.331 Я наличествую в контексте означающих.
4.3311 Если бы я не был означен, то я располагался бы континууме существования.
4.3312 Однако, если я означен (что обеспечено рефлексией), то занимаю место в контексте означающих.
4.3313 Но слова (или другие знаки, их заменяющие), связанные со значениями вещей (т.е. выступающие не как вещи, но как означающие), не имеют собственного значения, но толкуются.
Следовательно: я наличествую в контексте означающих.
4.332 Контекст означающих определяется условностями.
4.3321 В контексте означающих нет отношений, ибо слова выступают здесь не как вещи, но как означающие.
4.3322 Означающие компилируются согласно условностям.
4.3323 Следовательно, означенный, я оказываюсь заложником игры условностей, определяющих правила игры означающих.
4.333 Компиляции означающих являются императивами для рефлексирующего самого себя (равно как и для свидетельствующего свою рефлексию).
4.3331 Рефлексирующий компилирует означающие, согласно требованиям условностей.
4.3332 Однако, рефлексируя самого себя, я сам оказываюсь означенным.
4.3333 Таким образом, хотя связи между означающими и означаемыми устанавливаются мною, однако же, когда я оказываюсь означен (благодаря рефлексии), связи, мною же установленные между означающими и означаемыми, начинают определять меня самого, равно как и компиляции означающих.
4.4 Означаемые замкнуты в контексте и определяют сами себя.
4.41 Слова (или другие знаки, их заменяющие) служат означиванию.
4.411 Слово (или другие знаки, его заменяющий) представляет значение.
4.4111 Значение — это отношение фигуры и фона, возникающее, благодаря проявлению вещи мною, однако, это отношение перманентно меняется, а потому вещь, обладающая этим значением, не совпадает с самой собой, и её нет.
4.4112 Можно сказать, что значение процессуально, т.е. не может быть определено, не потеряв при этом самого себя.
Слово же статично, оно служит созданию определённости в континууме существования, где всё перманентно меняется.
4.4113 Следовательно: слово, действительно представляющее значение — это иллюзия.
Вещь не соответствует самой себе, значение не может быть определено, а слово (или другой знак, его заменяющий) — означивает значение, но не соответствует ему.
4.412 Означающее кажется мне соответствующим означаемому только благодаря способу моего существования.
4.4121 Я верю в то, что моё означающее соответствует его означаемому.
Эта вера иррациональна и свойственна мне, пока использование мною этого означающего [представляющего означаемое] в качестве инструмента способствует достижению каких-то прагматических целей.
4.4122 Означающее служит определению моего восприятия вещи.
Следовательно, всякое означаемое может быть низведено до способа моего существования и расположится в координатах времени, пространства, модальности и интенсивности.
4.4123 Поскольку мой способ существования — это мой способ существования (а времени, пространства, модальности и интенсивности — суть допущения), то всякое означающее может быть низведено до той точки, где ему ничего не будет предшествовать, кроме допущения.
Иначе: всякое означающее основано на допущении (например, что тяжёлое тяжело).
4.413 Означающие взаимозаменяемы.
4.4131 Поскольку соответствия между означаемым и означающим нет, то означаемое можно означить как угодно.
4.4132 Если мне известно, что, как мне кажется, я означиваю, я могу означить это любым другим словом (или другим знаком, его заменяющим).
(Например, если я назовусь не «Андреем», а «Кириллом», во мне это ровным счётом ничего не меняет.)
4.4133 В данном случае мне придётся совершить ряд дополнительных компиляций означающих, которые вполне идентичны тем, что я совершаю в любом другом случае, компилируя означающие.
(Если взять выше приведённый пример, то компиляции означающих, которые мне придётся совершить, чтобы откликнуться по новому имени, вполне идентичны тем, что я совершаю, когда собираюсь выйти на улицу и узнаю не идёт ли дождь, чтобы решить брать с собой зонт или нет.)
4.42 Означающие формируют контекст.
4.421 Слова (или другие знаки, их заменяющие) [означающие] могут толковаться только друг другом.
4.4211 Следовательно можно сказать, что означающие поясняют друг друга.
Иначе: слово (или другой знак, его заменяющий) можно понять лишь пояснив его другими словами (или другими знаками, его заменяющими).
(Контекст означающих напоминает толковый словарь, где каждое слово пояснено другими словами.
Однако, что можно узнать из толкового словаря, если ты не знаешь толкования ни одного из слов, прежде, чем заглянёшь в него?)
4.4212 Таким образом, означающие связаны друг с другом взаимными компиляциями.
Но можно ли допустить, что эти компиляции между означающими идентичны отношениям вещей в континууме существования?
Невозможно!
4.4213 Следовательно, компиляция означающих действительна только для самих означающих и никак иначе.
4.422 Компиляция означающих в контексте — условность.
4.4221 В контексте означающих я ничем более не ограничен, кроме как установленными условностями.
(Например, я должен условиться по каким «признакам» [означающие] я буду отличать «звезду» [означающее] от «планеты» [означающее] (т.е. то, как я буду толковать эти слова), а потом я могу утверждать, что «Земля» — «планета», а «Солнце» — «звезда».
Если же я условлюсь означивать то, что я означивал «звёздами», «планетами», и наоборот, то «Земля» — будет «звездой», а «Солнце» — «пла
4.4222 Любая компиляция означающих правомерна, здесь я также ограничен только условностью.
(Например, «ответственность» может быть «качеством», «предрассудком», «условием» и т.п..
То, что я не рассматриваю ответственность как «цвет», «вид спорта» и т.п. — это не более, чем принятая условность, т.е. некая аксиома, которая не может быть доказана не потому, что не нуждается в доказательствах, а потому, что просто не может быть доказана, впрочем, равно как и опровергнута.)
4.4223 С другой стороны, чтобы «доказать» нечто, я должен прежде условиться, т.е. сформулировать бездоказательные аксиомы.
Однако, моё доказательство в любом случае окажется полной проформой, поскольку, используя подобные допущения, я ровным счётом ничего не доказываю, но создаю лишь иллюзии доказательства.
(При этом: ведь совершенно не известно, что такое «ответственность» — почему, например, она не «вид спорта»?)
4.423 Означающие позволяют делать любые «выводы» и утверждать любые «положения».
4.4231 Поскольку все означающие принадлежат одному контексту, то от одного означающего можно перейти к любому другому означающему.
Единственным препятствием в этом может стать только моя условность (например, то, что круг не может быть квадратным).
4.4232 Однако, поскольку условность — условна и с достоверностью никак не связана, то:
С одной стороны, можно утверждать что угодно (а также и то, что круг может быть квадратным), тогда как доказать обратное никак нельзя.
4.4233 А с другой стороны, нить означающих, называемую у нас «доказательством», можно проложить по означающим, которым мы верим (тенденциозно их подбирая), чтобы прийти из одной точки контекста означающих в другую (например, от круга к квадрату, «доказав» таким образом, что круг может быть квадратным).
4.43 Контекст означающих — это моя лингвистическая картина мира.
4.431 Моя лингвистическая картина мира — это попытка «реконструкции» континуума существующего с некой прагматической целью, удовлетворяющей мою потребность, т.е. то моё значение, которым Мир явился мне мною.
4.4311 Предполагается, что означающие означивают существующее.
4.4312 Однако, сами означающие, поскольку они вещи, относятся к континууму существующего, а следовательно, они, в таком случае, должны были бы означивать ещё и самих себя.
Таким образом, они должны означивать сами себя, а потом и то, что означивает их самих, и т.д. сколь угодно долго.
4.4313 Такая попытка, действительно, предпринимается, при сведении означающих в классы, но подобное решение кажется по меньшей мере комичным.
4.432 Моя лингвистическая картина мира — это замкнутая в самой себе целокупность неограниченного множества представлений.
4.4321 Если я использую означаемые, то могу пояснить [толковать] их лишь означаемыми же при помощи различных компиляций.
Иными словами, используя означаемые, я оказываюсь замкнут в континууме означающих.
(Допустим, я встречаю некое слово (или другой знак, его заменяющий) на неизвестном мне языке.
Кажется, что достаточно перевести его на известный мне язык, и мне сразу станет понятно, о чём идёт речь.
Однако, это «понимание» возникнет за счёт толкования данного слова известными мне словами (или другими знаками, их заменяющими) [означающими], имеющимися в моей лингвистической картине мира, т.е. другими означающими.)
4.4322 Допустим, что я могу выйти за пределы моей лингвистической картины мира, назвав некое слово или же просто знаком указав на вещь, значение которой, как мне кажется, это слово (или другой знак, его заменяющий) представляет.
Однако, я указываю на эту вещь, заранее зная её значение, а потому я не могу знать, отвечает ли моё слово (и/или этот жест) этому значению.
(Предположим, что кто-то указывает мне на «мазок» на полотне, и сопровождает его неизвестным мне словом.
Во-первых, почему я решил, что этот жест — «указание»?
А во-вторых, что дало мне основания считать, что мне указывают (если это указание) на «мазок», а не, например, «цвет» его «краски»?
Чтобы показать мне «мазок», а не «цвет» (или что-то ещё), указывающий должен сопроводить своё указание словами (или другими знаками, их заменяющими), которые были бы мне «понятны», чтобы создать во мне определённое «лингвистическое основание», которое позволит понять его жест и видеть в «мазке» — «мазок», а не «цвет» (например, «жёлтый»).)
4.4323 Таким образом, перевод с одно языка на другой (слова и любого знака, его заменяющего [представительство]), ровным счётом ничего не меняет: там где в ход идут означающие [представительства], для их понимания [толкования] мне нужны другие означающие [представительства].
4.433 Мои компиляции в моей лингвистической картине мира — суть мои компиляции.
4.4331 Однако, в моей лингвистической картине мира — всякий элемент (слово или другой знак, его заменяющий) представляется мне означающим, что, впрочем, не свидетельствует о том, что оно что-то [существующее] представляет.
4.4332 Если же компиляции в моей лингвистической картине мира производятся мною, т.е. независимо от отношений моей схемы мира [контактов моей схемы мира и моей схемы меня], следовательно, я не могу ожидать, что у моих означающих есть означаемые.
4.4333 То, посредством чего я компилирую разные означающие — это означающие без означаемого, т.е. мнимо-означающие.
Но отличить одни от других (тех, что имеют под собой хотя бы условное означаемое, от тех, что вовсе никакого означаемого, пусть даже сколь угодно изменчивого, под собой не имеют) у меня нет никакой возможности, поскольку, моя лингвистическая картина мира замкнута в самой себе.
4.5 Я определён контекстом.
4.51 Означенный, я оказываюсь в контексте означающих.
4.511 Поскольку контекст означающих замкнут в самом себе, а я [означающее] определён контекстом, то я оказываюсь замкнут в моей лингвистической картине мира.
4.5111 Поскольку любая проявленная мною вещь имеет значение, следовательно: любая проявленная мною вещь может быть означена.
4.5112 Я могу оперировать означающим, используя компиляции моей лингвистической картины мира (и только так), что создаёт желанную мною иллюзию определённости.
Однако, компиляции моей лингвистической картины мира —не связи между означаемыми и означающими, а так же и не отношения вещей, равно как и не Мир.
4.5113 Иными словами, любая проявленная мною вещь [значение] посредством означивания получает своего рода «проходку» в контекст означающих, где нахожусь и я, будучи означенным.
Однако же, «проходит» в мою лингвистическую картину мира, где я замкнут, не Мир, не вещь, не её имя или значение, но только лишь означающее, подменяющее собой то, что есть, то, что бытийствует, и то, что существует, означающее, которое — мои связи его с означаемым и мои компиляции его [означающего] в континууме означающих, причём только мои компиляции.
4.512 Я означиваю вещь, т.е. устанавливаю связи между означаемым и означающим, чтобы иметь возможность компилировать представительства условно означенных.
4.5121 Если бы я не означивал вещь, то как бы я мог ею оперировать?
Ни вещью, ни её значением нельзя оперировать (скорее они сами отношениями и контактами оперируют мной [акции]), однако, можно оперировать словами (или другими знаками, их заменяющими), что, впрочем, не оперирование вещью, но представительством.
4.5122 Однако, даже если я понимаю всю абсурдность и бесперспективность моих попыток считать означающее «реальным» и «полномочным» представителем означаемого, я вынужден поступать таким образом, ибо я сам означен, в противном случае я окажусь в совершенно дурацком положении.
Итак, я нуждаюсь в означении означаемого, чтобы ориентироваться самому в «себе» [моя схема меня] и «мире» [моя схема мира].
4.5123 Почему же я нуждаюсь в том, чтобы ориентироваться в «себе» [моя схема меня] и «мире» [моя схема мира] с помощью означающих, вместо того, чтобы быть Миром [есть] или, в крайнем случае, существовать [континуум существования]?
Здесь мы в очередной раз имеем дело с досадным недоразумением, поскольку иных поводов к подобной «нужде», кроме того, что я сам означен и потому замкнут в контексте означающих, у меня нет.
4.513 Однако, наличие меня в контексте моих означающих создаёт иллюзию моего (с разными оговорками) управления «миром».
4.5131 Отказываясь определять [означивать], я испытываю страх, так, словно бы «мир» потеряет тогда управление и отправится в тар-тарары.
Однако же, разве я контролирую Мир или хотя бы мою схему мира? Нет, ни коем образом.
4.5132 Я контролирую только мою лингвистическую картину мира, и то лишь номинально, ибо установленные в ней условности, распространяются и на меня, меня собой ограничивая.
4.5133 Очевидно, что я отношусь к себе не, как к тому, что есть, не так, как к тому, что существует, но лишь так, как к тому, что наличествует.
Отсюда вполне ясны мои «загадочные» попытки управлять миром, и также не вызывает удивления мой страх неопределённости.
4.52 Означенный, я определён означающими.
4.521 Поскольку я означен, то я наличествую как предмет, т.е. меня не только нет [вещь], но я ещё и «менее» того, ибо определяюсь не отношением с другими вещами [фигура на фоне], но и компиляцией означающих.
4.5211 Предмет — суть абстракция, и я, означенный, — также.
(«Субъект» действительно приобретает в таком ракурсе изощрённо метафизические формы.)
4.5212 Я не могу думать о себе, как о неозначенном.
(Думаю ли я о себе самом, «думая о себе»? Это вряд ли.)
4.5213 Даже если бы я мог воспринимать себя вне означающих, я окажусь замкнутым в моей лингвистической картине мира, т.е. в контексте означающих, рефлексируя результаты своего восприятия.
4.522 Поскольку я означен, я не существую.
4.5221 Я, замкнутый в моей лингвистической картине мира, абсолютно лишён какой-либо произвольности, я не только не действую как существующее (пусть даже и ограниченный отношениями значений, а также контактами моей схемы меня с моей схемой мира), но мои действия, кроме прочего, уже прописаны наличествующим контекстом.
Иными словами, если нет новых означающих (а они известны, причём, перечень их достаточно стабилен), и при этом все означающие определяют друг друга [толкование], то очевидно, что все возможные варианты их компиляции (с учётом условностей) уже фактически проделаны.
Можно сказать, что предмет [означаемое] (как реестр свёрнутых функций) отвечает требованиям прагматичности, однако, контекст означающих фактически расчерчивает передо мой ограниченную структуру возможных «ходов», которые, по сути, уже некий пройденный этап.
4.5222 Таким образом, означенный, я как бы наличествую в «прошлом», которого нет (которое не существует), тогда как новое, будет мною автоматически означено, что переведёт его в разряд «прошедшего» (уже известного, т.е. «старого»), а настоящее, таким образом, для меня не только не существует, но даже не наличествует.
(Остаётся только удивляться моему нахальству, когда я полагаю себя «познающим» и «испытывающим интерес»!)
Однако, трудность состоит ещё в том, что замкнутый в контексте означающих, я определяюсь означаемыми же, а следовательно, не существую, т.е. не могу действовать [акции], вне требований контекста, и кроме того, фактически интактен к существующему.
Если же Мир перманентно является мне новыми вещами, а я нечувствителен к ним, то очевидно, что моя прагматичность [означивание] далеко не так прагматична, как кажется.
4.5223 Контекст означающих при этом детерминирован «контекстуальной условностью», т.е. компиляции означающих определены не существующим, но границами «контекстуальных анклавов».
4.523 Поскольку, означенный, я наличествую и определён компиляцией означающих, я не имею возможности усмотреть недостоверность самого феномена означивания.
4.5231 Если бы я хотел поставить под сомнение возможность достоверного использования означающих, мне бы пришлось поставить под сомнение достоверность означающего «достоверность», что сделало бы мою процедуру абсурдной.
4.5232 С другой стороны, как я могу не верить используемым означаемым? Я могу думать, что какое-то означающее не соответствует своему означающему, но поскольку сам я нахожусь в контексте означающих, то понятно, что я не могу не верить слову (или другому знаку, его заменяющему) как таковому.
Иначе: обозначив нечто как слово (или другой знак, его заменяющий), я не могу допустить, что оно ничего не «значит», поскольку сам факт принадлежности его к контексту означающих создаёт возможность его толкования.
4.5233 Даже если бы я имел возможность поставить под сомнение достоверного использования мною означающих, то я бы лишился той определённости, которая обеспечивается феноменом означивания, а следовательно не мог бы получить никакого определённого результата.
4.53 Означенный, я принимаю мою лингвистическую картину мира [континуум означающих] за «мир».
4.531 Если понятно, что будучи означенным, я наличествую в контексте означающих [лингвистическая картина мира], то также ясно: «мир» для меня в таком моём «статусе» — суть контекст означающих.
4.5311 Я — вещь, следовательно, я могу быть в отношении с другими вещами и здесь я ничем не ограничен.
Учитывая полипотентную возможность вещи вступать в любые отношения, можно сказать, что степень моей свободы здесь практически не ограниченна.
Однако, явленный себе Миром [имя, отношение], и проявленный собою же [значение, отношение отношений], я теряю завидную степень свободы и из бытийствующего превращаюсь в существующего.
Если же, ко всему прочему, я ещё и означен, то перестаю и существовать, но лишь наличествую, т.е. меня не только нет, но я ещё и не существую.
4.5312 Поскольку же я обустраиваю свою схему мира (т.е. мой «мир») под себя, то понятно, что аналогичные трансформации претерпевает и мой «мир», который теперь (когда я означен) также не существует.
4.5313 Не существующий «мир» уже не есть моя схема мира [контакты моей схемы мира и моей схемы меня], но моя лингвистическая картина мира [контекст означающих], детерминированная условностями.
4.532 Если понятно, что, наличествуя, вещь — не её имя или значение, но предмет, который — ни то, ни другое, но суть абстракция, то понятно также и то, что означенный, я наличествую в «мире» предметов, которые — это сами означающие и ничто другое.
4.5321 Всякий предмет умозрителен, однако, меня «окружают» предметы, таковыми, по крайней мере, мне кажутся вещи, значения которых проявляются мною, а следовательно и весь мой «мир» — суть умозрителен, а значения вещей для меня не существуют, заменяемые толкованием, которое, впрочем, с Миром и вещами никак соотнесено быть не может.
Иначе: между предметом и означающим нет никакой разницы, а потому, если я полагаю, что «окружён» предметами, я наличествую не в Мире, не в моей схеме мира, но в контексте означающих, т.е. в «пространстве» иллюзии.
4.5322 Наличие предмета оправдано лишь с прагматической точки зрения [реестр свёрнутых функций], он функционален, однако, эта функциональность столь же умозрительна, сколь и сам предмет.
То, что я использую какой-то предмет с определённым функциональным предназначением — только игра, которая, впрочем, мною как игра не осознаётся, поскольку, я сам означен, а потому полагаю, что «окружён» предметами, тогда как я, этой игрой, не только ни чем не «окружён», но фактически исключён даже из самого существования [значение], не говоря уже о бытии [имя] и Мире [есть].
4.5323 До тех пор, пока эта моя игра в контексте означающих не будет осознана мною как игра, Мир, бытиё и существование будут совершенно для меня недоступны, я же окажусь неприкаянным, испытывая бессмысленный страх утраты той иллюзии, которую я «по наследству» именую «миром».
4.533 Если же понятно, что мой «мир» — суть моя лингвистическая картина мира, то понятно также и то, что до тех пор, пока я не буду относится к нему, как к моей лингвистической картине мира и только, я буду заложником игры означающих, даже не подозревая о своём бедственном положении играемого той игрой, которая плоть от плоти моё собственное производное, поскольку связи между означающим и означаемым устанавливаются мною (при том, что я утруждаю себя такие связи устанавливать, а не пускаюсь лёгкой дорогой создания мнимо-означающих).
4.5331 Если вещь находится в отношении, что, в сущности, весьма обаятельная игра Мира со мной, то означающее (взятое, как означающее, а не как вещь, т.е. помещённое в контекст), обретающее себя лишь в толковании [компиляции] — суть моя игра с самим собой, причём, об «игровом моменте» я в данном случае никак не догадываюсь, будучи сам означен.
4.5332 Очевидно, что все мои компиляции означающих ровным счётом ничего не стоят, однако, я, неподозревающий о данных обстоятельствах, продолжаю рассчитывать на некое «достоверное познание», при том, что оно a priori недостоверно и даже никакое не познание вовсе, но лишь перебор уже известных элементов [означающих] и предрешённых (с учётом условностей) их толкований.
4.5333 Фактически, означенный, наличествующий в моей лингвистической картине мира, я сам «вожу себя за нос», однако, это было бы не столь печально, если бы, с одной стороны, я знал куда я себя «веду», а с другой, имел бы возможность «выйти» за пределы этой замкнутой «арены» [моя лингвистическая картина мира], и справиться о своём действительном желании двигаться в предписанном мне [означающее] мною [означающее] направлении.
5. Меня нет.
Далее Содержание
Hosted by uCoz